К 200-летию со дня рождения Герцена: «Так писать умел он один из русских...»
![]() Наталья Александровна Герцен (жена) с сыном Сашей. Акварель К. А. Горбунова, 1841 |
27 марта 2012 года в Российской государственной библиотеке начала работу книжно-иллюстративная выставка «"Так писать умел он один из русских..." К 200-летию со дня рождения А. И. Герцена» . Ценители творчества выдающегося прозаика и публициста знакомятся с редкими прижизненными изданиями и публикациями, философскими трудами, воспоминаниями современников.
Помимо книг, занявших несколько витрин, представлены фотокопии с портретов близких писателя. Визуальный ряд открывается изображением отца — богатого дворянина Ивана Алексеевича Яковлева. Сорока пяти лет от роду он умудрился влюбиться в красавицу-немку Генриетту Луизу Гааг. Она и стала матерью Герцена. Официального брака не было. Мальчик получил фамилию Герцен — производную от немецкого Herz («сердце»). Есть и портрет жены со старшим сыном Сашей. С нею связано много светлого, романтичного и горького в жизни Александра Ивановича.
В экспозицию включена книга
«Сочинения Герцена и переписка с Н. А. Захарьиной»
(СПб., 1905). В одном из писем к своей юной кузине он писал: «Я был сегодня в монастыре... и что же — мне так ясно представилось, что под этими сводами стою я и ты, живо-живо. Священник в облачении надевает кольца, вот мы взглянули друг на друга, твоя рука в моей... и я готов был плакать, и сердце билось. Нет, нет, ты должна быть моя, год сроку — не больше». Но уже через полгода, в мае
В разделе мемуаристики можно увидеть произведение двоюродной сестры писателя Татьяны Пассек «Из дальних лет» . Она знала Шушу (домашнее имя Саши Герцена) с детства: «Все видели в Шушке только баловня, из которого не будет никакого толка, но никто не умел из-за баловства рассмотреть, сколько ума, добродушного юмора и нежности было в этом ребенке». Представлены и малоизвестные широкому кругу читателей «Воспоминания идеалистки» (Москва — Ленинград, Academia, 1933) Мальвиды Мейзенбург — близкого друга семьи Герцена.
Всю жизнь Герцен дружил с Николаем Огаревым. Прекраснодушные подростки давали свою знаменитую клятву на Воробьевых горах. «Садилось солнце, купола блестели, город стлался на необозримое пространство под горой, — мысленно возвращается в тот день автор „Былого и дум“. — Постояли мы, постояли, оперлись друг на друга и, вдруг обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу». Эпическое полотно «Былое и думы», которое Александр Иванович называл «мемуар», — вершина его творчества. Не случайно так много места уделено ему в экспозиции. Собственно литературная деятельность писателя в первую очередь проиллюстрирована классическим наследием — повестями «Кто виноват?» («Отечественные записки», 1845, № 2) и «Сорока-воровка» («Современник», 1848, № 2).
Вниманию посетителей выставки предлагаются и не столь известные «Записки одного молодого человека». Созданные примерно в одно время с «Героем нашего времени», они по общей тональности напоминают лермонтовский шедевр, но, конечно, значительно ему уступают. «Моя тетрадка будет надгробным памятником доли жизни, канувшей в вечность, — исповедуется молодой человек. — В ней будет записано, сколько я схоронил в себе. Не скучна будет Иллиада человека обыкновенного, ничего не совершившего». Дальше писатель, по всей видимости, собирался пойти по пути Гончарова с его «Обыкновенной историей», то есть показать драму обезличивания. Отсюда ироническое обещание: в третьей тетради герой-идеалист «войдет в ум» и потому в ней не найдется «идей, мыслей, чувств... вся она состоит из расходной книги, формулярного списка и двух доверенностей».
Отдельный блок выставки составляют издания основанной писателем-эмигрантом «Вольной русской типографии», в том числе «Письма из Франции и Италии» и «С того берега». Один из многочисленных недругов злословил: «Герцен, незаконнорожденный сын Яковлева, переселившись из Москвы в Лондон, перевел себе значительные суммы денег, принадлежавших его отцу, и начал издавать ругательные сочинения против бывшего своего Отечества». Ответом можно считать высказывание Александра Ивановича: «Я всеми фибрами своей души принадлежу России, я работаю для нее, она работает во мне». Один из самых прочувствованных отзывов о «ругательных сочинениях» принадлежит Тургеневу: «Все написано слезами, кровью... горит и жжет. Так писать умел он один из русских».
В советскую эпоху автор «Былого и дум» относился к самым читаемым (или, скорее, изучаемым) дореволюционным писателям-мыслителям. В разные годы появлялись многочисленные сборники его статей, в которых он высказывал мысли о социализме и атеизме, религии и церкви, искусстве и воспитании. В концентрированном виде отношение к Герцену как к обличителю самодержавия выразилось в книге Кирика Левина «Александр Герцен. Личность. Идеология» (типография Военного комиссариата Московской области, 1918). Среди экспонатов особого внимания заслуживает восьми