Небо Аустерлица как шаг к библиотеке
Экскурсоводы Ленинки рассказывают
На сайте Российской государственной библиотеки продолжается цикл публикаций «Экскурсоводы Ленинки рассказывают» . В преддверии Дня Победы Дарья Хадеева знакомит с военной коллекцией библиотеки.
«Над ним не было ничего уже, кроме неба, — высокого неба, не ясного, но всё-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нём серыми облаками. “Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей. — Не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу”».
Этот абзац про небо Аустерлица мы учили в школе от точки до точки. Разбуди ночью — и, кажется, повторишь без запинки: «Всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба». Это сложно осознать в школьном возрасте, но такое пристальное внимание Льва Николаевича Толстого к битве под Аустерлицем, конечно, не случайно. Как не случайно и философское прозрение князя Андрея, случившееся именно в этот момент. Битва, приведшая героя романа к коренному переосмыслению собственной системы ценностей, была переломной для страны в целом. И как это ни странно прозвучит — в конечном итоге привела к созданию библиотеки. Особой библиотеки, которой ещё не было в России, — библиотеки для офицеров. Работа над ошибками была проведена в кратчайшие сроки.
Выставка «Для пользы потомкам». К 125-летию со дня рождения Александра Михайловича Макарова
Вернёмся на минуту к аустерлицкому сражению: французов предполагали увидеть за две версты, а они неожиданно явились перед союзной русско-австрийской армией, мигом нарушив все планы союзников и не на шутку их перепугав. На глазах у полководцев (и не обращая на них никакого внимания) толпа русских солдат бежала назад к тому месту, где пять минут назад войска гордо проходили мимо императоров. Кутузов, прижимая платок к раненой щеке, с горечью произносит: «Рана не здесь, а вот где!» — указывая на бегущих.
Великая победа армии Наполеона наглядно продемонстрировала лучшую тактическую подготовку французов. Аустерлиц — заслуженный триумф амбициозного европейского властелина и неутешительный для русской армии вердикт. Болезненный осколок в сердце российского монарха.
«Ты неправ, полагая, что у нас особенные преимущества. Государь всё помнит, он не может простить нам Аустерлица». — «Но атака была прекрасна, и не конница виновата, что Бонапарт умел лучше расставить пушки, чем Вейротер», — говорят между собой герои другого произведения, «Легенды о синем гусаре».
Фото: Арина Галеева, РГБ
В разгроме русской армии была повинна не конница — это было достаточно очевидно Александру I и его приближённым. Проблема была глубже, серьёзнее и заключалась в худшей — по сравнению с наполеоновским командованием — подготовке офицерского состава. В вопросах стратегии и тактики союзные войска оказались на шаг (а возможно, и больше) позади французских генералов.
За специализированное образование в России принялись серьёзно. В 1811 году князь Пётр Михайлович Волконский испросил высочайшее разрешение на учреждение библиотеки при Главном штабе — с целью развивать образование офицеров Генерального штаба. На приобретение книг для новой библиотеки ежегодно тратились значительные суммы, дополнительно в фонд приобретались уникальные частные собрания. Впоследствии эта книжная коллекция попала в Библиотеку имени В. И. Ленина и, значительно пополнившись уже в ХХ веке, остаётся важнейшей составляющей многомиллионного фонда РГБ.
Фото: Мария Говтвань, РГБ
ЗАЧЕМ БАНИТЬ ПУШКУ И ЧТО ПОЛОЖИТЬ В ЛЯДУНКУ?
Фонд уникальной военной библиотеки привлекал исследователей с того самого момента, как эта библиотека стала доступна для всех лиц, занимающихся военной историей, а не только для офицеров Генерального штаба. Эта специальная библиотека просто не имела себе равных. Здесь работали профессора, писатели, даже министры — прежде всего, Дмитрий Алексеевич Милютин. В ХХ веке Александр Исаевич Солженицын, Алексей Петрович Маресьев, Борис Николаевич Полевой, Юлиан Семёнович Семёнов, Константин Михайлович Симонов вносили многочисленные уточнения и исправления в свои рукописи прямо в читальном зале. Только здесь они могли найти малоизвестные, забытые или единственно сохранившиеся материалы, выверить все детали своих произведений. А ведь детали важны не только для специалистов.
Фото: Арина Галеева, РГБ
В отрывке про небо Аустерлица мы выделили слово банник. Для современного читателя это, конечно, далеко не единственное непонятное слово в батальных сценах романа «Война и мир». А если добавить к этому обычный для XIX века приказ «бань пушку» — то, боимся, современный читатель поймёт нас уж совсем превратно. Была ли пушка настолько дерзкой, что её пришлось забанить прямо на поле сражения? Непонятно. Между тем банник — это цилиндрическая колодка с щёткой, насаженная на древко. Его использовали для очистки орудия от порохового нагара, а также для тушения тлеющих частей, остающихся в орудии невыброшенными. От таких тлеющих остатков была опасность преждевременного выстрела при следующем заряде.
В Бородинском сражении генерал-лейтенант артиллерии Василий Костенецкий, схватив банник, дал неожиданный отпор кавалеристам неприятеля — польским уланам, ловко выбивая их банником из седла. «Русский богатырь» Костенецкий без устали работал банником до тех пор, пока последний не разлетелся на части. Примеру Костенецкого тут же последовали другие артиллеристы, яростно отбиваясь банниками и кулаками — и враг отступил. Эта история произвела большое впечатление на Александра I. Свидетели утверждали, что на предложение отличившегося генерала заменить деревянные банники на железные император ответил приблизительно так: «Мне нетрудно ввести железные банники. Но где найти таких Костенецких, которые бы могли так ловко владеть ими?»
Фото: Арина Галеева, РГБ
Теперь, согласитесь, выражение «банить пушку» звучит совсем иначе, и борьба француза и русского за неизвестный банник не кажется такой уж бессмысленной.
Обычно при прочтении литературных произведений подобные слова «проглатываются» как-нибудь поскорее, через них пробираются, как через бурьян, неприятные проросшие сорняки. Их откидывают по пути, стремясь поскорее выйти на прогулку по знакомому полю. Однако и на этом мирном поле подстерегают всё те же опасности. Когда автор сообщает нам, что Пестель — «камер-паж, затем адъютант», или Никита Муравьёв «в расстёгнутом тёмном мундире гвардейского Генерального штаба», или «Михайло Сергеевич Лунин, отставной гвардии ротмистр и кавалер» — насколько нам это помогает представить положение в обществе или внешний облик героев? Но именно эти детали должны были нам что-то сказать, что-то приоткрыть, и, привычно отбрасывая их, как что-то ненужное, мы значительно обедняем собственное представление о героях и о происходящем событии. С какой любовью Александр Иванович Герцен в «Былом и думах» вспоминает свой юнкерский мундир: «Боже мой, как я казался себе хорош в синем куцем мундире с красными выпушками! А этишкеты, а помпон и лядунка». Он сообщает об этом, конечно, чтобы и мы с вами впечатлились. Но готовы ли мы разделить его чувства?
Фото: Мария Говтвань, РГБ
Впрочем, описание этих деталей ставит в тупик не только нас. Хлёстова у Александра Сергеевича Грибоедова тоже признавалась: «Не мастерица я полки-та различать». На что тут же получила назидательный ответ Скалозуба: «А форменные есть отлички: в мундирах выпушки, погончики, петлички». Не запутаться в этих выпушках и петличках сейчас помогает нам богатейшее военное собрание РГБ.
Ещё в XIX веке были созданы многочисленные памятки и росписи, бережно собранные в военной библиотеке. Из различных таблиц мы можем узнать о форменной одежде того или иного полка, о полковом знамени и о полковых праздниках. В РГБ также хранится уникальный рукописный экземпляр полковой истории Чугуевского уланского полка 1835 года: 250 страниц, написанных гусиным пером, с колоритными акварельными иллюстрациями неизвестного художника — настоящее прикосновение к истории! А для тех, кому хочется углублённо изучить историю военной формы, существует удивительный 30-томник, выпущенный под редакцией Александра Васильевича Висковатова,
«Историческое описание одежды и вооружения российских войск»,
отражающий все изменения в костюме русского военного за тысячу лет: с 862 по 1862 год.
Фото: Мария Говтвань, РГБ
Знаки отличия офицеров, конечно, неоднократно менялись. Те самые «погончики», упомянутые Скалозубом, были введены в русской армии в 1801 году, с 1807 года офицеры и генералы носили эполеты. У штаб-офицеров и генералов с эполетов свисала бахрома. А с середины XIX века эполеты сохранились только для парадной формы. Так что прав был Скалозуб: для опытного глаза «отлички» значительны.
Что касается лядунки — то её во всём великолепии можно увидеть на экскурсиях по военным коллекциям РГБ. Это небольшая коробочка для боевых припасов. Носили её обыкновенно на перевязи через плечо. Московский библиофил Александр Михайлович Макаров более 40 лет пополнял коллекцию, связанную с военным прошлым России. Помимо тысяч томов на военную тему, ему удалось собрать коллекцию боевых орденов, наградных и памятных медалей, полковых знаков отличия и уникальных артефактов, связанных с обмундированием русских офицеров. Есть в этой коллекции и лядунки — аналогичные тем, что вызывали столь яркие эмоции у юного Герцена.
Фото: Арина Галеева, РГБ
ЗА ЛОЖЬ, ЗА КОВАРСТВО, ЗА ПОДЛОСТЬ ИЗМЕНЫ
Тысячи произведений о Великой Отечественной войне, газеты фронтов и армий, редкие листовки военных лет, литература, выходившая в блокадном Ленинграде — это далеко не полный список документов, свидетельствующих о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю людей во время самой чудовищной войны ХХ столетия. Документы о Великой Отечественной поистине уникальны, некоторые из них сохранились в считанных экземплярах. Как, например, сборник листовок «Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата» — своеобразная солдатская энциклопедия, содержащая советы и наставления молодому бойцу. Или редкая военная сказка Корнея Ивановича Чуковского «Одолеем Бармалея!», о которой рассказывали хранители Ленинки . Эту сказку Корней Иванович написал в Ташкенте в 1942 году. Из Москвы и Ленинграда постоянно доходили вести о гибели друзей, знакомых, неясной оставалась судьба сыновей Чуковского. Корней Иванович работал в комиссии помощи эвакуированным детям, где ежедневно встречался с ребятами, жизни которых искалечила война. Его «военная сказка» пронизана ненавистью к кровавой руке людоеда и поёт славу отважным героям, идущим в неравный бой:
Фото: Мария Говтвань, РГБ
Он стоит со своими удавами,
Со своими волками кровавыми.
Он стоит над весёлыми сёлами,
Над полями стоит он весёлыми
И бормочет бессмысленным голосом:
«Истребить! Погубить!
Уничтожить! Убить!
Погубить! Разбомбить!
Ни людей,
Ни детей —
Никого не щадить!»
<...>
И рад людоед,
И рукою кровавой
В награду даёт он
Лисице лукавой
Живой сколопендры
Большую медаль,
И орден мокрицы,
И орден гиены —
«За ложь», «За коварство»,
«За подлость измены»...
Фото: Мария Говтвань, РГБ
Непросто досталась героям сказки победа над такой ужасной армией. И всё же — сказка давала надежду на предстоящую победу над врагом. А разве не надеждой живёт человек, особенно в тяжёлое время?
Этот текст имел большой успех среди ташкентской публики. Корней Иванович лично читал его и взрослым, и детям, и, вероятно, в 1942 году для них так особенно звучали победные строки:
И столько зловонного хлынуло яда
Из чёрного сердца убитого гада,
Что даже гиены поганые
И те зашатались, как пьяные.
Упали в траву, заболели
И все до одной околели.
А добрые звери спаслись от заразы,
Спасли их чудесные противогазы.
Фото: Мария Говтвань, РГБ
К сожалению, судьба самой сказки оказалась печальна. В 1944 году в «Правде» была опубликована разгромная рецензия, где сказка была названа политически вредной чепухой. И воюющие звери, и сам плясовой тон сказки показались неуместными и лживыми руководству во время войны. С 1943 года сказка не переиздавалась вплоть до начала 2000-х годов. В РГБ можно посмотреть те самые издания военного времени.
В рамках небольшой статьи, конечно, невозможно описать все сокровища и редкости, хранящиеся в военном собрании Российской государственной библиотеки, мы постарались лишь подчеркнуть, насколько важной остаётся эта часть фонда для современного читателя и для всех, кто интересуется историей России.
Выставка «Для пользы потомкам». К 125-летию со дня рождения Александра Михайловича Макарова
